Краткий пересказ
Здесь мы собрали основные мысли героя для тех, кто хочет быстро ознакомиться с содержанием. Видео и полную расшифровку интервью мы разместили ниже.
С детства увлекался рисованием, учился в художественной школе в Гулистане, затем поступил в Институт имени Бехзода на факультет дизайна — на живопись не приняли, и, как он считает, это расширило его взгляд на искусство. После выпуска начал работать в Галерее NBU, где познакомился с художниками и начал активно участвовать в выставках. В 2008 году с коллегами создал группу «5+1», вместе они участвовали в биеннале, представляли перформансы в Греции и Австралии. Один из ярких образов — прогулки с зажженной свечой по улицам Сиднея, вдохновленные притчей Руми.
Искусство — не просто техника, а способ выразить смысл и внутренние переживания.
Работает с живописью, видеоартом и инсталляцией, но считает, что не техника определяет художника, а умение передать внутренние смыслы. До сих пор в поиске себя и видит в этом свою силу.
Семья — опора, а не преграда: времени на творчество немного, но главное — желание его найти. Родители всегда поддерживали выбор стать художником, несмотря на скепсис старших братьев. Уверен, что настоящему художнику не нужна большая мастерская — достаточно страсти и сосредоточенности.
В искусстве обязательно должны быть смысл и глубокое содержание.
Восток способен предложить миру новое слово в искусстве, а молодые художники Центральной Азии уже сегодня затрагивают важные социальные темы. Художник мечтает не о славе, а о возможности создавать новое. Плохих художников не бывает. Главное — не останавливаться.
Видеоверсия интервью
Мы подготовили этот вариант для тех, кто предпочитает смотреть и слушать.
Полная версия
Здесь мы предлагаем полный вариант интервью для внимательного прочтения.
— Когда и как вы начали заниматься изобразительным искусством?
— Я с самого детства интересовался рисованием. Мои первые работы появились в раннем возрасте и отличались наивностью. Позже я поступил в специализированную школу искусств в городе Гулистан Сырдарьинской области, где начал обучение с пятого класса. Именно там, благодаря моим учителям, я углубленно изучал технику живописи, основы композиции, цветовые сочетания, текстуры и другие аспекты искусства.
В 2004 году я подал документы в Национальный институт художеств и дизайна имени Камолиддина Бехзода. К сожалению, меня не приняли на отделение живописи, и, ознакомившись с моими работами и рисунками, направили на факультет дизайна. Четыре года я учился на факультете дизайна и окончил институт в 2008 году.
Санжар Жаббаров. Кадр из видеоинтервью
Сразу после выпуска я начал работать в Ташкентской галерее изобразительного искусства (галерея NBU — прим.ред.). С этого момента начался совершенно новый этап моей жизни — новое погружение в искусство. Благодаря сотрудникам галереи я познакомился со многими художниками. Среди них был Диер Разиков, который и привлек меня к работе в галерее. Я увидел множество произведений искусства и стал активно участвовать в выставках, что стало началом моей настоящей художественной практики. Именно в этот период я осознал, что мое настоящее предназначение — стать художником.
Мы много общались и приобрели огромный творческий опыт. Говорю «мы», потому что в галерее тогда работал не только я, но и множество других художников Диер Разиков, Шарифа и Данияр Шарафходжаевы, Нуриддин Расулов, Уктам Саидов... В 2008 году мы создали художественную группу под названием «5+1». В том же году в Галерее изобразительного искусства прошла наша первая выставка. Это была концептуальная выставка, на которой мы представляли инсталляции и видеоарт. Выставка оказалась очень успешной.
Санжар Жаббаров с коллегами: Нуриддином Расуловым. Шарифой Шарафходжаевой, Шерзодом Раджамовым, Диером Разиковым. Фото из архива Санжара Жаббарова
После этого с группой мы принимали участие в Ташкентской биеннале и других международных биеннале. В тот год я даже представил перформанс на международной биеннале и получил приглашение на биеннале в Греции. В 2009 году я отправился туда с видеоинсталляцией. Именно в те годы я начал свои первые шаги в концептуальном искусстве.
Поиск самого себя
За эти два-три года мой художественный опыт значительно обогатился. В 2010 году я отправился в Сидней, Австралия, чтобы изучать английский язык. Я прожил там год, и именно тогда впервые серьезно занялся живописью, открыл для себя свой стиль и цветовую палитру. Тогда произошла интересная история: в большом незнакомом городе я ощущал себя одиноким странником и часто гулял по улицам среди бела дня с зажженной свечой.
Вспомнился рассказ Джалалиддина Руми, где он так же ходил по городу днем со свечой в поисках себя. Ученики спросили его: «Кого вы ищете при дневном свете, учитель?» Он ответил: «Ищу самого себя». Точно так же и я со свечой в руках искал себя в огромном незнакомом городе. Получился очень красивый перформанс. Я отправил его Нигоре Рахимовне Ахмедовой, ей понравилась идея, и она включила мою концепцию и перформанс в каталог.
Кадры перформанса Санжара Джаббарова. Фото из архива Санжара Жаббарова
После возвращения в Ташкент здесь начались крупные проекты и интересные события в искусстве. Организация «Фонд-форум» ежегодно осенью устраивала большие фестивали искусства, в которых мы активно участвовали вместе с коллегами. Акбар Хакимов представлял свои проекты, Нигора Ахмедова выходила со своими инициативами.
Особенно мне нравились проекты Хакимова — он всегда вместе с учениками создавал что-то необычное. Помню, мой первый проект с ними был посвящен женщине и назывался «Луноликая». В нем я представил свою работу в формате видеоарта. Пока я был в отъезде, они организовали проект «Загадка Аристотеля», в котором я, к сожалению, не смог принять участие. (Проект был призван вдохновлять молодых художников Узбекистана на нестандартное видение мира и оригинальное осмысление реальности. В его основе была заложена идея мимесиса Аристотеля, утверждавшего, что искусство должно подражать природе. Однако слепое следование этому принципу ограничивает творческую свободу, загоняя художника в рамки догм. Проект же предлагал взглянуть на искусство иначе, выходя за пределы установленных канонов - прим.ред.).
Затем был большой проект «Туркестанский ремейк», где мы должны были создавать произведения на основе старинных фотографий из «Туркестанского альбома». Это тоже был очень увлекательный проект. Также я участвовал в проекте Нигоры Ахмедовой «Знаки времени» с видеоартом — интервью со слепым человеком о его восприятии большого города. Разговор был невероятно интересным.
У Акбара Хакимова также был проект «Продавец тюбетеек», в котором я тоже участвовал с видеоартом. В 2011–2012 годах мы принимали участие в выставках в нескольких странах Европы. В 2014 году галерея Натальи Андакуловой организовала мою первую персональную выставку в Дубае и Абу-Даби, которая прошла с большим успехом.
В 2016 году благодаря той же галерее нас пригласили в арт-резиденцию, организованную шейхом Абу-Даби. В течение месяца мы совершенствовали мастерство вместе с известными художниками. Это был интересный и ценный опыт. В конце года на выставке я представил семь живописных полотен.
Для меня это стало важным профессиональным опытом: мы много общались по вечерам, изучали город, посещали музеи и галереи. В 2018 году я ездил в Китай, где участвовал в коллективной выставке художников в рамках проекта «Узбекистан – Китай – Великий шелковый путь».
Эта поездка произвела на меня глубокое впечатление.Китай оказался совсем не таким, как я представлял — меня поразили масштабные музеи и галереи. Вернувшись, я продолжил творческую деятельность в Ташкенте, участвуя в различных проектах и биеннале.
Это мне удачно отказали!
В настоящее время я работаю в своей личной мастерской, участвую в небольших проектах, помогаю коллегам и учителям. Например, недавно я помогал Акбару Хакимову в одном из его проектов.
Большой практикой для меня стала совместная работа с Динарой Дултаевой над книгой «Империя шелка», где я занимался иллюстрациями. Сотрудничество с Хакимовым всегда давало мне мощную базу знаний, с которой я работаю и по сей день. Эта книга и поныне вдохновляет меня.
С 2013 по 2016 год я проявил себя как преподаватель, работая в Юнусабадском профессиональном колледже дизайна и Ташкентском политехническом колледже. Это был важный этап, который, как мне кажется, должен пройти каждый художник. У меня было много учеников, которые нашли свое место в успешных профессиях. Один из моих учеников даже работал вместе со мной над проектом «Империя шелка». Так сложилась судьба.
Кроме того, у меня прошли персональные выставки в Ташкенте. Вот такая история.
— Судя по вашим словам, вы — мультидисциплинарный художник, работающий в разных жанрах и техниках. Связано ли ваше стремление к такому разнообразию с опытом работы в группе и образованием в области дизайна?
— Сегодня я понимаю, что отказ в приеме на отделение живописи и мое обучение на факультете дизайна стало для меня настоящей удачей. Мне кажется, если бы я сразу попал на отделение живописи, возможно, не сумел бы стать художником.
По моему мнению, художник — это не только тот, кто профессионально владеет техникой, а прежде всего человек с широким мировоззрением, способный ясно выразить то, что хочет сказать через свое искусство.
— Людям проще воспринимать и понимать видеоарт, чем классическое изобразительное искусство?
— Я считаю, что если тебе удается передать и донести до людей то, что тебя волнует, то уже не важно, в каком именно стиле ты это делаешь. Это может быть видеоарт, живопись или инсталляция. Главное — уметь высказаться в нужном месте и в нужное время. Тогда тебя обязательно поймут. Ведь в искусстве важна не форма, а то, насколько четко ты выражаешь свою мысль и внутренние переживания.
— Что важнее в живописи и других видах искусства — смысл и содержание произведения или мастерство исполнения, техника и стиль художника?
— Я считаю, что в живописи, как и вообще в любом виде искусства, обязательно должны быть смысл и глубокое содержание. Неважно, будь это видеоарт, инсталляция или картина — каждая работа должна что-то говорить зрителю. Ведь именно мы, художники, через свои произведения передаем людям важные послания и идеи.
Современное искусство - гениальность или абсурд?
— Многие считают, что современные концептуальные художники дошли до какого-то абсурда. Например, «Комедиант» Маурицио Каттелана стал одним из самых обсуждаемых произведений последних лет. Мы постоянно слышим какие-то мнения о нем, но не ищут ли люди сейчас в нем какой-то искусственный смысл?
— Маурицио Каттелан — гениальный художник. Его идеи действительно способны сбивать людей с толку, менять привычный ход мыслей, а его необычные перформансы обладают силой изменить образ жизни этих людей и даже историю искусства.
Работа Маурицио Каттелана «Комедиант»
Возможно, над его проектами работает целая команда, не знаю. Но, подобно Бэнкси, он может привести всех к абсурду или направить в совершенно иное русло — у него есть такая сила.
В наше время очень сложно удивить людей из-за высокого развития информационных технологий. Художник должен адаптироваться к этому. Если он не может приспособиться или опаздывает, значит, он отстал.
Если говорить о банане, я согласен с тем, что Каттелан может вбить гвоздь и назвать это искусством, потому что у него есть для этого основания.
Примеров этому очень много. Дэмьен Херст и многие другие художники превратили искусство в масштабную индустрию, приносящую им огромные доходы и мировую славу, и они сознательно поддерживают этот процесс. Мир, время, люди изменились, они адаптировались к этому, изменили историю искусства.
Не знаю, стали ли они корпорациями, где над ними работают очень влиятельные люди. Речь идет о Западе. Восток — это совершенно другой мир, другая тенденция. Возможно, Восток скоро превзойдет Запад, потому что наша культура все еще сохраняет свою самобытность.
Я думаю, в плане искусства и культуры следующий этап будет за Востоком, нужно только приложить достаточно усилий. Возьмем, к примеру, современное искусство Ирана, Саудовской Аравии, в целом Ближнего Востока. Я считаю, там происходят очень большие изменения, на которые мы тоже можем повлиять.
— Самые яркие и резонансные произведения в истории искусства часто затрагивают социально-политические темы. Если наши художники тоже начнут больше обращаться к таким вопросам, поможет ли это нам решить многие существующие проблемы?
— Конечно. Я уверен, что искусство способно влиять на решение многих проблем общества.
Я хорошо знаю художников Центральной Азии и могу привести в пример Вячеслава Ахунова. Он художник, чья концепция и идеи во многом схожи с подходом Ай Вэйвэя. Нам вообще необходимо стремиться к подобному уровню, потому что сама идея, сама концепция их творчества очень близка к той форме, в которой и мы должны выражать свое искусство.
Ай Вэйвэй
Есть еще один важный момент: мы, народы Центральной Азии, исторически были оседлыми. Почему у нас было так много ученых, мыслителей, людей, известных на весь мир? Потому что оседлый образ жизни давал возможность создавать глубокие идеи и масштабные произведения. Именно поэтому у нас и сегодня есть художники с глубокой философией, способные создавать масштабные и значимые работы.
Я считаю, что необходимо говорить о проблемах общества и поднимать острые темы.
И наши художники уже делают это сегодня. Надеюсь, что в будущем у нас появятся молодые лидеры, которые продолжат это направление и внесут свой вклад в развитие искусства.
Если художник хочет найти время для творчества, он обязательно его найдет
— Какая ваша самая запомнившаяся работа — возможно, это был видеоарт, инсталляция или перформанс?
— Наверное, самая запоминающаяся для меня работа, хотя все они для меня важны, — это видеоарт «Продавец тюбетеек», который я представил в проекте Акбара Хакимова «Туркестанский ремейк».
В этом проекте я сам участвовал в роли героя. Для меня это стало чем-то совершенно новым, открытием в моей творческой практике и личном пути в искусстве. Не знаю, как восприняли эту работу другие, но лично для меня она имеет особое значение.
Из перформансов же я особо запомнил тот, который сделал в Сиднее, когда днем ходил по городу с зажженной свечой и искал самого себя. До этого был еще один перформанс в 2008 году, когда я закрывал банки, «консервируя» чистый воздух. Это был мой первый опыт в этом жанре, поэтому он оставил особенно яркий след.
Кстати, некоторые работы я хотел бы повторить — например, снова пройтись по улицам с зажженной свечой, ведь это по-прежнему остается актуальным для меня.
— Вы уже нашли себя как художник?
— Нет, я постоянно нахожусь в поиске. Думаю, это и есть ответ на ваш предыдущий вопрос.
Я всегда стараюсь пробовать себя в разных направлениях. Возможно, когда я действительно найду что-то свое, я и пойму, в каком направлении двигаться. Но пока я все еще ищу себя.
— Семья для художника — это барьер, препятствие для творческой свободы? Есть случаи, когда художники после создания семьи уходят из искусства, меняют профессию или выбирают совершенно иной путь.
— Честно говоря, я до сих пор не могу сказать, что уже полностью состоялся как художник. И тут нет никакой драмы или сожаления, просто я реально смотрю на вещи.
Санжар Жаббаров. Кадр из видеоинтервью
Когда появляется семья, дети, естественно, становится меньше свободного времени на творчество. Но я не считаю это проблемой, потому что семья для меня — это святое, близким нужно уделять особое внимание, особую заботу.
На самом деле художнику не нужно много времени — порой достаточно двух-трех часов в день, чтобы создать нечто ценное и значимое. Главное — использовать это короткое время максимально эффективно.
После рождения второго ребенка я вставал ранним утром, когда все еще спали, и уходил в мастерскую — это были самые продуктивные часы. Интересно, что именно в это время иногда случайно встречаешь других художников, которые тоже приходят работать на рассвете, и эти короткие беседы остаются особенно памятными.
Если художник хочет найти время для творчества, он обязательно его найдет. Ему даже не нужно много места или каких-то особых условий. Когда я впервые начал работать за границей, у меня была совсем маленькая комната, где я просто стелил холст на пол и рисовал. Художнику не нужна большая мастерская — главное, чтобы было желание творить.
Было время, когда мне часто приходилось менять мастерские, и однажды мою студию решили снести. Тогда мои работы просто выбросили на улицу, и мне пришлось собирать их буквально из-под дождя, из каких-то дыр. Такие моменты тоже бывают в жизни художника.
В целом, для настоящего художника важны не размеры мастерской, а желание и возможность творить. Все остальное вторично. Если в нем живет потребность создавать, он всегда найдет и время, и место.
— А были ли в вашей семье, будь то в родительской или в той, которую вы создали сами, попытки отговорить вас от выбора этого пути?
— Нет-нет, родители никогда не были против того, чтобы я занимался искусством.
Возможно, старшие братья в какой-то мере были против, но родители всегда поддерживали. Когда я женился, то уже понял, насколько важна поддержка близких, особенно супруги.
Мне очень повезло: хотя жена не всегда до конца понимает мое искусство, она всегда меня поддерживает. Это невероятно важно, потому что без поддержки своей второй половинки художнику очень непросто.
Она может не полностью разбираться в искусстве, но всегда рядом, поддерживает меня, даже если не до конца понимает мое творчество. Постоянно интересуется, как идут дела, навещает меня в мастерской. Для меня это огромное счастье.
Плохих художников не бывает
— Какие самые большие проблемы существуют сегодня в узбекском искусстве?
— Проблем всегда было много: одни решались, но на их месте появлялись новые. Сейчас тоже есть сложности — что-то постепенно улучшается, а что-то остается нерешенным. Однако я не считаю, что имею право предлагать решения или обсуждать эти вопросы, ведь для этого есть специалисты, которые упорно над этим работают. Думаю, со временем они найдут выход.
Что касается меня, моя главная задача — приходить в мастерскую и создавать новые работы. Каждый должен заниматься своим делом, ведь только так возможны изменения.
Если говорить в целом, я не назвал бы сегодняшнюю ситуацию в искусстве критической, но все же есть ощущение некоторого застоя. Хотя, возможно, после такого периода всегда наступает подъем. Искусство — это живая материя, и оно неизбежно меняется. Думаю, художники всегда чувствуют эти перемены острее, чем представители других профессий.
В любом случае, нужно продолжать работать. Сейчас в сфере искусства планируются крупные проекты. Возможно, впереди нас ждут лучшие времена.
— О чем вы мечтаете как художник?
— Какая может быть мечта у художника? Его самая большая мечта — создать новую работу. Это и есть самое главное для него.
Мы, художники, в каком-то смысле остаемся детьми.
Когда создаем что-то новое, мы испытываем неподдельную радость, как ребенок, который получил долгожданный подарок. Вы, наверное, тоже испытывали такое чувство — когда получаешь что-то настолько ценное для себя, что даже не можешь заснуть от волнения. Именно так! Независимо от возраста, когда мы завершаем даже небольшую работу, это приносит огромную радость. В такие моменты хочется отпраздновать: пригласить гостей, самим куда-то сходить, провести время с семьей.
Потому что начать и закончить работу — это очень сложный процесс. Поэтому я всегда говорю: не бывает плохих художников. Никто, кроме самого художника, не знает, что происходит в его мастерской, какие внутренние переживания он вкладывает в свою работу.
Критиковать кого-то с поверхностной точки зрения — неправильно. Даже тот художник, который просто рисует копии на Бродвее, все равно трудится, зарабатывает этим на жизнь. Кто-то создает что-то новое, кто-то занимается повторением, но каждый идет своим путем.
Поэтому главное — продолжать работать, создавать новые произведения.