В апреле 2025 года казахстанка Алия Бутеева обвинила актера Шарипа Серика, с которым состояла в отношениях, в нанесении побоев. Бутеева опубликовала в своем Instagram видео, на котором мужчина, похожий на Серика, силой выволакивает ее из лифта, а также приложив к публикации селфи, на котором видны покраснения. Актер, который прославился благодаря ролям в нескольких казахстанских сериалах («Районы», «Пацанские истории», «Sheker»), признал, что на видео действительно он, и извинился перед Бутеевой в соцсетях.
Публичного покаяния оказалось недостаточно. Полиция Алматы начала проверку, а студия Salem Entertainment, которая ведет несколько кинопроектов с участием Серика, заявила, что внесла его в «черный список» и разорвала с ним все контракты. «Третий сезон сериала “Qarga” отменен, кроме того, актер не появится во втором сезоне сериала “Meow”, где должен был исполнить одну из главных ролей», – говорится в заявлении. Также сцены с Сериком вырежут из выходящего на экраны фильма «Патруль: последний приказ».
Кэнселлинг по-казахстански
Британская энциклопедия определяет культуру отмены как прекращение («отмену») поддержки людей, групп или организаций в ответ на действия или высказывания, которые сочтены неприемлемыми для тех, кто инициирует кампанию кэнселлинга.
Появление термина принято связывать с движением #MeToo, которое возникло в 2017 году после того, как десятки актрис обвинили Харви Вайнштейна в домогательствах и сексуализированном насилии. Отзвуки «Вайнштейнгейта» – с соблюдением всех пропорций – можно уловить в скандале со звездой казахстанских «пацанских» сериалов.
Гарвардский профессор Пиппа Норрис называет деплатформизацию (синоним культуры отмены) формой социального давления – оно оказывается на тех, кто нарушает этические стандарты, которые считаются общепринятыми и неоспоримыми.
Норрис считает, что культура отмены проявляется там, где желание подвергнуть нарушителей этих стандартов остракизму трансформируется в коллективное активистское действие.
В Казахстане тема физического насилия стала особенно чувствительной после убийства Салтанат Нукеновой – в ноябре 2023 года экс-министр экономики Куандык Бишимбаев избил и задушил свою гражданскую жену в одном из ресторанов Астаны. Следствие и судебный процесс, которые сопровождались протестными акциями в Казахстане и за его пределами, активно освещались в местных и иностранных СМИ.
В мае 2024 года Бишимбаев получил 24 года колонии строгого режима, брат Нукеновой получил компенсацию в виде 17 млн тенге (более 32 тысяч долларов). Считать ли приговор отменой – вопрос дискуссионный. Экс-министр все еще присутствует в публичном пространстве: он судится с администрацией колонии, требует поощрения за победу на тюремном шахматном турнире и генерирует инфоповоды.
Во время процесса экс-министр (в клетке слева) старательно отворачивался от камер © Суд Астаны / TengriNews
Тем не менее, оба этих случая повлекли за собой социально значимые изменения – это то, что некоторые исследователи называют положительной стороной культуры отмены. Если Серика киностудия лишает дохода, то процесс по делу Бишимбаева привел к принятию «закона Салтанат» – набору поправок, которые ввели уголовное наказание за побои и умышленное причинение легкого вреда здоровью.
Лайза Накамура, профессор Мичиганского университета, считает, что публичный бойкот формирует «культуру подотчетности, которая децентрализована и бессистемна, но существование которой необходимо».
Где проходят границы культуры отмены
Канадский журналист Коннор Гарел в своей колонке для Vice пишет, что привлечение знаменитости к ответственности зависит от сложившейся иерархии, известности самой персоны, гендера и качества принесенных извинений: «Знаменитости редко предстают перед присяжными в судах общественного мнения … культура отмены выглядит как личная история, нежели как что-то всеобъемлющее и универсальное».
Ближайший пример такого сюжета – недавняя история с Оксимироном. В марте этого года российская журналистка Настя Красильникова выпустила подкаст, в котором три девушки рассказали о груминге со стороны рэпера. На момент описываемых событий всем им было от 13 до 15 лет. Одна из них, Виктория Кучак из Костанайской области Казахстана, рассказала Красильниковой:
«Он рэпер из Лондона и закончил Оксфорд. И он мне пишет, что я красотка. А я сижу в квартире с полуотклеивающимися обоями и никогда не выезжала за пределы своего города».
Несмотря на собранные свидетельства (Красильникова уверяет, что вся фактура проверялась как минимум по двум источникам), Федорова пока еще не отменяли. Одни лидеры мнений поддержали героинь подкаста, другие не увидели в рассказанном ничего предосудительного. Юрий Дудь заявил, что ожидает от Федорова объяснений, но талантливым артистом считать его не перестанет. Некоторые колумнисты настаивают, что в нулевых сексуализация подростков считалась общественно допустимой нормой.
Дух времени имеет значение – пик медийности #MeToo и схожего по ценностям BLM пришелся на конец 2010-х. Затем началась пандемия ковида, а сразу за ней – война в Украине, оппозиция к которой стала категорическим моральным императивом. Антивоенные взгляды Оксимирона – та скала, о которую пока разбиваются попытки отменить его за предполагаемый груминг. В каком-то смысле сам рэпер – жертва отмены со стороны государства. Его песни были включены российскими властями в список экстремистских материалов, а сам он с 2024 года находится в уголовном розыске.
Земфира, Оксимирон и Борис Гребенщиков на концерте Russians Against War в Лондоне © Zima Magazine
Кого и как отменяли в Узбекистане?
Война в Украине сильно политизировала культуру отмены в глобальном информационном пространстве и повлияла на недавние ее проявления в нашей стране. Государство в данном случае становится субъектом культуры отмены – оно формулирует этические стандарты для публичных личностей и пытается не допустить их нарушения.
Летом 2022 года на летней площадке дворца «Туркистон» выступил Noize MC (Иван Алексеев) – икона русского рэп-рока. Во время концерта он произнес эмоциональную антивоенную речь, которую зрители поддержали пацифистскими выкриками. Судя по всему, выступление Noize MС стало триггером к деполитизации культурной сцены.
В 2023 году, в последний момент было отменено выступление российской инди-поп группы СБПЧ на фестивале «Гроза» - участники пожелали организаторам сил и добавили: «А властям не желаем ничего». Следом был отменен лайнап-фестиваль «WeCosmos», причем за несколько дней до его начала.
Скриншот записи первого и, возможно, последнего концерта Нойза в Ташкенте © Afisha.uz / YouTube
В апреле того же года в Ташкенте был сорван фестиваль документального кино «Артдокфест/Азия», в программе которого был фильм «Восточный фронт» об украинских волонтерах, эвакуирующих раненых с передовой – кинокритики называли его самой сильной картиной Берлинале. Минкульт Узбекистана сослался на несоблюдение процедуры: организаторы не получили разрешение Агентства кинематографии на публичный показ и не уведомили МВД о мероприятии.
При этом маятник отмены качался в разные стороны. В мае 2023 года блогеры и онлайн-активисты добились отмены фестиваля «Жара» в Ташкенте – его сооснователем являлся Григорий Лепс. Артист гастролирует по занятым территориям Украины и активно поддерживает войну, в том числе финансово: он выплачивал российским военным премии за подбитые украинские танки. Вслед за «Жарой» «по техническим причинам» был отменен и сольный концерт Лепса, который должен был пройти в столице в октябре того же года.
В данном случае аполитичность выступает здесь пространством безопасности, а деплатформизация происходит в виде административного вмешательства.
«Российские артисты приезжают к нам не впервые, они приезжают каждый год, мы признаем, что у них есть поклонники в Узбекистане. Но мы не позволим им выражать свою политическую позицию», — говорил в 2023 году министр культуры и туризма Озодбек Назарбеков.
Невидимые брюки, моральная паника и отмена отменяющих
Политика – не единственная «двойная сплошная». Два года назад певицу Канизу (Шахризода Ахмедова) на месяц лишили лицензии после того, как она выступила на свадьбе в брюках телесного цвета. Некоторые онлайн-активисты не смогли их увидеть на видео и сочли, что она выступала вообще без них. «Узбекконцерт» предписал Канизе «прийти в норму» и пригрозил последствиями. Певица не осталась в долгу и заявила, что когда-нибудь отменят и самих чиновников «Узбекконцерта».
В прошлом году концертное ведомство вызвало на беседу популярную певицу Лолу Юлдашеву. В соцсетях распространилось видео с ее выступлением — часть пользователей посчитала, что сценический наряд изумрудного цвета слишком явно подчеркивает фигуру звезды. При этом ролик был смонтирован — его вырезали из старой записи и усилили резкость. В «Узбекконцерте» Юлдашевой сообщили, что претензий к ней не имеют, но хотят официально зафиксировать вызов на ковер, чтобы уберечь ее от травли.
Отменять пытались не только артистов, но и рекламные постеры. В Ташкенте витрина магазина белорусского белья Milavitsa попала на видео возмущенного местного жителя. Автор назвал моделей, демонстрирующих продукцию бренда, «проститутками» и призвал власти уберечь детей от взрослого контента. Магазин заменил рекламу на более скромную, однако и пострадал и сам активист. В соцсетях его назвали «фанатом Талибана», а правоохранительные органы наложили на него штраф на незаконное распространение религиозных материалов.
Российский культуролог Александр Маннин объясняет морализаторский кэнселлинг с точки зрения социальной психологии. Он пишет, что культура отмены, которая несет в себе сильный активистский заряд, выглядит по-другому там, где нет пространства для конструктивного публичного диалога. «Нам хочется действия, нам хочется почувствовать, что мы что-то можем. Но мы никак не хотим обсудить, почему это происходит, да и площадки и среды для этого нет, не то время, чтобы рефлексировать. Надо действовать».
Журналистка и лауреат Пулитцеровской премии Энн Эпплбаум видит в кэнселлинге «новое пуританство» и находит в этом проявления моральной паники. С ней согласен и Маннин:
Антисемитизм в Европе, германофобия с началом Первой мировой и после Второй мировой войны, исламофобия после 9/11 — это очень разные социальные и культурные явления, у которых тем не менее есть нечто общее. Все эти процессы имеют в своей основе страх перед Другим, страх перед Иным, и ставят своей задачей упреждающую защиту от него.