Эта фотоистория — первая часть большого фотопроекта под названием «Карты и территории». В нескольких фотоэссе мы попытаемся рассмотреть современный Узбекистан без ориенталистских фильтров и экзотических стереотипов. Мы хотим рассказать, чем живут и как выглядят территории, лежащие в стороне от маршрутов, указанных в туристических путеводителях. Язык документальной фотографии идеально подходит для осмысления узбекского исторического Хартленда, ферганского приграничья, индустриальных моногородов и каракалпакского фронтира.
Наша первая история основана на рассказах и фотографиях фотографа Ильдара Садыкова из кишлаков Гилан и Куль. Коренной ташкентец, он исследует тихие горные поселения, где время течет в несколько раз медленнее, чем в пыльных забетонированных городах на равнине.
* * *
Жители обоих поселков занимаются земледелием и садоводством. На первый взгляд в этом нет ничего особенного, Узбекистан — оседлая земледельческая культура. Однако то, как гиланцы и кульцы возделывают землю, разительно отличается от сельского хозяйства на равнине, сохранившего отпечаток советской коллективизации и «битв за урожай».
Поселок Гилан в Кашкадарье до 2019 года оставался закрытым для посторонних. Он расположен на границе с Таджикистаном, отношения с которым были натянутые. Из-за строгости пограничного режима въезжать туда могли только местные жители.
ИЛЬДАР САДЫКОВ: Гилан — это мир, в котором время застыло где-то в 70–80-х годах прошлого века. Это поселок долгожителей, ремесленников и садоводов. Сегодня его открыли заново — благодаря фотографам и исследователям. После публикации первых снимков сюда провели дороги, появилась инфраструктура для туристов. Но все равно здесь ощущается настоящая жизнь — это не «пластмассовый» Самарканд и не «новодельная» Бухара.
Люди здесь живут на высоте от 2600 до 2900 метров над уровнем моря. Летом температура не поднимается выше 25 градусов, в отличие от жаркой и сухой кашкадарьинской низины. «Из-за высоты у них даже сдвинуты сезоны. Когда на равнине уже весна, там еще зима. Например, вишня цветет лишь в конце мая», — рассказывает Садыков.
По горному серпантину, ведущему в поселок, проедет не каждый автомобиль — сейчас на дороге можно увидеть и «Каптивы», и «Ласетти», но раньше с бездорожьем справлялись только «Нивы», советские мотоциклы и ишаки. Для местных жителей такой перепад высот — не проблема: по крутым склонам легко передвигаются даже пожилые, опираясь на посохи с острыми, словно нож, наконечниками. Люди здесь крепкие и здоровые благодаря чистому воздуху, натуральной пище и постоянному физическому труду.
В Гилане выращивают черешню необычного оранжевого цвета, грецкие орехи, абрикосы, картофель особого сорта, который считается лучшим в Узбекистане. Гиланцы начали зарабатывать на орехах, фруктах, особенно на черешне — сюда приезжают скупщики из низины. Раньше практиковался натуральный обмен — мешок муки на мешок орехов, — но это продолжалось лишь до 2019 года.
ИЛЬДАР САДЫКОВ: Местные жители очень закрыты, но, привыкнув ко мне, они разрешили снимать даже женщин — раньше такое было немыслимо. Мне предлагали участок под дом, говорили: «Построим всем поселком, если решишь остаться». Здесь доверие — нечто большее, чем просто приветствие.
Хозяин дома, в котором я останавливался, родом из Гилана. Он женился на девушке из этого же кишлака, но она долго жила в Шахрисабзе. Им семь лет не разрешали строить дом — пока они не доказали, что по-настоящему преданы поселку. Жили у родственников, у друзей, родили двоих детей — и только потом получили благословение на строительство.
В 12 километрах от Гилана находится поселок Куль, жители которого считают себя потомками воинов Александра Македонского. Светлые глаза, строгость нравов, обособленность сразу привлекают внимание. Среди кульцев до сих пор не практикуются браки с представителями других этносов и регионов, женщины не выходят из дома без сопровождения мужчин, невозможно купить сигареты и алкоголь.
На фоне соседа Гилан выглядит прогрессивным райцентром. «Если мужчинам из Куля хочется выпить, они едут в Гилан — в Куле сухой закон», — вспоминает фотограф.
Современность потихоньку проникает в оба поселка. Появились дороги с твердым покрытием, доступна мобильная связь — сначала Билайн поставил вышку где-то вдалеке, потом Uzmobile установил свою прямо в Куле. Когда Садыков приехал с экспедицией во второй раз, их уже снимали на телефоны и выкладывали в Instagram.
ИЛЬДАР САДЫКОВ: При всем традиционализме местных жителей бросается в глаза нежелание сохранять старое. В Куле снесли почти все старые дома, о которых теперь жалеют. В Гилане сохранились постройки, которым по 250–300 лет, но аутентичность постепенно стирается — я даю ему еще 3–4 года, а потом он станет обычным поселком.
Быт здесь непростой. Некоторые семьи смогли обустроиться, но у многих туалет и душ на улице, воды нет, все делается по старинке. В Куле, например, нет даже туалетной бумаги — вместо нее используют специальную глину.
Гилан и Куль — таджикоязычные поселения, их диалект древний и очень книжный, рассказывает Садыков. Почти в каждом доме есть спутниковая антенна — в основном тут смотрят российское телевидение. Мужчины давно ездят на заработки в Россию, и помимо привычного узбекского и таджикского могут изъясняться на русском.
