Узбекистан учится быть комфортным для местных и иностранных путешественников, обновляет инфраструктуру и инвестирует в транспорт. В стране появилось несколько новых авиакомпаний, которые связали областные центры со столицей. Модернизируются железные дороги — в 2026 году власти обещают запустить высокоскоростной поезд по маршруту Ташкент-Хива.
До Нукуса в 2025 году можно добраться на самолете, на поезде или на автобусе. От Ташкента до столицы Каракалпакстана — 1091 километр. Эта цифра обретает конкретику, когда понимаешь: преодолевать такое расстояние предстоит не в купейном вагоне или салоне самолета, а в тесном седане С-класса. «Кобальты», «Джентры» и «Нексии» — это «рабочие лошадки» коллективного такси, которое курсирует там, где нет аэропорта или железнодорожной кассы.
Из столицы в столицу
Экономика междугороднего такси не всегда понятна внешнему наблюдателю.
Билеты до Нукуса по безбагажному тарифу эконом-класса стоят от 1 до 1,5 миллиона сум в обе стороны — при средней узбекистанской зарплате в размере 5,8 миллионов это весомая трата. Не у каждой нукусской или ташкентской семьи, обремененной расходами на продукты, коммунальными платежами и кредитами, есть лишние 100 долларов.
При этом междугороднее такси как минимум не дешевле других, менее комфортных видов транспорта. Плацкартный билет стоит около 250 тысяч, но места быстро раскупают, так как спрос очевидно превышает провозные емкости «Узбекистон темир йуллари». Билет на автобус стоит от 175 тысяч, однако и автобусов слишком мало — люди зачастую едут в проходе, там же отдыхают и спят.
Салон автобуса по пути из Нукуса в Ташкент. Фото: Фериде Махсетова
Одно место в коллективном такси стоит от 250 до 350 тысяч. Долго? Дорого? Да. Но часто случается так, что других вариантов просто нет. Добираться на нем из Ташкента до Нукуса не только долго (около 15 часов), но и опасно. Водители засыпают за рулем, и случаются аварии. В конце мая в каракалпакских новостных пабликах появилось видео с последствиями крупного ДТП на трассе — были жертвы.
В 2022 году МВД пыталось снизить цены на междугородние автобусные рейсы и такси: правоохранители обходили стоянки, отменяли парковочные сборы, вводили ограничения на повышение цен перед праздниками. Административные меры никак не повлияли на динамическое ценообразование — в выходные дни и праздники стоимость поездок на коллективном такси взлетает в два, в три, а то и в четыре раза.
«Пятак» междугороднего такси до Нукуса и других городов находится рядом с базаром «Бек-барака» на юго-западе Ташкента. Стоянка стихийная: машины выстроены вдоль тротуара, маршруты никак не обозначены внешне, однако таксисты не дают пассажирам заблудиться. Стоимость проезда обговаривается на месте, вместо билета — честное водительское слово, отправление — по мере заполнения салона.
Выезжаем в Нукус на новеньком «Кобальте», багажник которого забит тюками с поклажей. Водитель поясняет, что только пассажирскими перевозками «отбить» издержки нельзя — на каждую заправку уходит по 80–100 тысяч сум.
Так выглядит стандартное междугороднее такси. Фото: Фериде Махсетова
— Bir-eki, ana jaqtan tag’i ekeu. 350, 450 analar 350 den i 500 min’ pochta, — бормочет он, и прикидывает, кто сколько должен за проезд. «Почта» — это товар на продажу, посылки и передачи, которые неудобно отправлять в бандеролях.
В пути нас ждет 5–6 «пит-стопов», первый из них — в самом сердце Голодной степи.
Столица Голодной степи
Вскоре после отправления в салон подсаживается андижанец, который работает на расфасовке куриных кормов на китайском заводе в Кегейли. Он объясняет, что ехать из Андижана в Нукус слишком долго (поезд дальнего следования идет почти сутки) — в июньскую жару это равносильно пытке.
Такси делает первую остановку в Гулистане. Административный центр Сырдарьинской области сам по себе ничем не примечателен, но в глаза бросается то, как в узбекском хартленде устроены дома. В Нукусе, куда мы едем, в окнах видно, как живут семьи - чужие, незнакомые. В узбекских домах окна смотрят внутрь: или их нет вовсе, или они совсем крошечные и едва пропускают свет. В Нукусе они смотрят в мир. Видишь ты — и видят тебя.
На заправке, рядом с которой свили гнезда аисты, в «Кобальт» заливают десятки литров бензина. Отсюда выезжаем в Гагарин - небольшой город на границе с Казахстаном, чтобы забрать оттуда супружескую пару с ребенком.
Лаконичные сырдарьинские пейзажи. Фото: Фериде Махсетова
Дальнобой на «Кобальте»
На длинных перегонах дальнобойщики обычно пользуются радиостанциями — так легче скоротать время, обменяться важной информацией и попросить о помощи. Наш водитель тоже ведет радиообмен, но по телефону: коллеги рассказывают, где они находятся, сколько везут пассажиров, предупреждают о засадах ГИБДД, радарах и камерах.
Если городские таксисты страдают от комиссий агрегаторов и цен на топливо, то главная напасть междугородников — дорожные камеры. Они фиксируют любое превышение скорости, и суммы штрафов порой доходят до миллиона сум.
Среднестатистический таксист успевает сделать три-четыре оборотных рейса в неделю. Он доезжает до Нукуса, отсыпается на обочине или у родственников и сразу же выезжает обратно в Ташкент. В другом ритме заработать не получится: на этой работе нет графиков и сменщиков, перед рейсом никто не спрашивает водителя о самочувствии, давлении и количестве часов сна.
Методы борьбы с сонливостью стандартные — водители надеются на растворимый кофе, энергетики и громкую музыку. А еще — на удачу, потому что авось — понятие интернациональное.
Наш водитель — парень лет 27 с опытом трудовой миграции — рассказывает, что выработал иммунитет к ДТП. Первую аварию помнит хорошо — в шестнадцатилетнем возрасте сел за руль «Жигулей», слетел с моста и упал в реку. К берегу быстро сбежались зеваки, которые авторитетно заявили, что водитель погиб.
«А я им из воды: “Живой я”», —улыбается он.
Фото: Фериде Махсетова
Потом была еще одна серьезная авария — машину вынесло с трассы, она врезалась в преграду и перевернулась. Говорит, что к смерти относится спокойно, но родители боятся пережить сына. Они дали ему в дорогу пачку соли — не пригоршню, как это принято, а сразу целую упаковку. Каждый раз спрашивают, не выбросил ли родительский оберег.
Придорожное кафе в Джизаке
Через пять часов такси делает остановку у придорожного кафе близ Джизака. В США в таких заведениях подают стереотипные бургеры, в России — пельмени и псевдокавказские блюда, на Кавказе — хинкали, чурчхелу и вино для тех, кто не за рулем. Здесь меню состоит из шашлыка, плова, лагмана и шурпы.
Шашлык здесь стоит 25 тысяч сум за порцию, плов с напитками — 63 тысячи.
Для супругов, подсевших в Гагарине, это было слишком дорого — услышав цены, пассажирка, беременная вторым ребенком, изменилась в лице. Присев на топчан, она рассказывает свою историю, которая звучит, как сюжет узбекской мыльной оперы:
— Я из Турткуля, вышла замуж в Хорезме. Свекровь не давала житья, ругалась, придиралась. Ушла от мужа. Сестра вышла за каракалпака — через нее мне нашли второго мужа. Он из Гагарина, там узбеки и казахи. Сейчас едем в Нукус — к сестре на праздник.
Эстетика придорожных кафе. Фото: Фериде Махсетова
Едем дальше. Впереди еще девять часов в пути. За окном на скорости 130 км/ч проносятся Самарканд, Навои и Бухара. В два часа ночи водитель тормозит на обочине, выключает фары и предлагает поспать. Мимо изредка проносятся машины, пустыню накрывает тишиной. Все погружаются в сон.
Пассажиры просыпаются под утро уже в Каракалпакстане. Водитель делает последнюю заправку в Беруни. Дальше до самого Нукуса — 146 километров через степь.
Каракалпакстан — не просто регион с двумя туристическими достопримечательностями, а самобытный, замкнутый в себе мир с собственной историей и упрямым, молчаливым характером. Когда часами едешь сквозь пыльную безмолвную степь, приходит понимание, насколько он огромен и непостижим.
Пожалуй, это единственная причина, по которой междугороднее такси выглядит в наших глазах лучше самолетов и поездов.