С наступлением середины июня город готовится к режиму выживания: скоро будут плавиться асфальт и светофоры, а вдохнуть, не получив при этом ожог носоглотки, будет почти невозможно. К полудню город затихнет, а все живое укроется в тени платанов и прохладе арыков.
Сакральная арифметика жары
Термин «чилля» (на узбекском — chilla, на персидском — chehel или چهل) — происходит от слова «сорок» . Для исламской традиции, а особенно для суфизма, это не просто подсчет жарких дней, а время размышления и самопознания. Одна из распространенных практик суфиев — сорокадневное уединение-аскеза, которое получило название «чилла-нашини», аналогичное христианскому затворничеству или дзэнским сэссин. Этот период сопровождался молитвами, чтением Корана и постом, а проводился чаще всего в особых помещениях, которые назывались чиллахона.
Одно из самых известных таких строений сохранилось в мавзолее шейха Зайниддина-бобо в Ташкенте. Мавзолей над могилой шейха был построен по приказу Амира Темура. Шейх Зайниддин был сыном одного из основоположников суфизма — Шахобиддина Абу Хавс Умара Сухроварди. На Кукче, рядом с мавзолеем Зайниддина-бобо, расположена чиллахона, которая была там еще задолго до жизни самого шейха и служила, по-видимому, древней обсерваторией.
Чиллахона была спроектирована так, что из нее можно было определить день весеннего равноденствия, солнцестояние, угол наклона плоскости экватора к плоскости эклиптики и широты местности. Существовала даже легенда о том, будто из древней обсерватории существовал шестикилометровый потаенный туннель до Хаст-Имама. Чиллахона была сложена из кирпича и состояла из двух восьмигранных помещений. Сегодня она настолько вросла в землю, что на поверхности остался только купол.
Само же число «40» в исламской культуре считается одним из самых знаковых — пророк Мухаммед получил откровение в сорок лет, Всевышний говорил с пророком Мусой (Моисеем) сорок дней на горе Синай, Нух (Ной) пережил потоп, который был вызван сорокадневным дождем, а сыны Израилевы провели сорок лет в пустыне. В этом контексте чилля является временем испытания и воздержания не только тела, но и духа.
От мороза до зноя: чилля бывает разной
В климатическом смысле чилля — это сорок самых жарких дней лета. Этот период начинается 20-22 июня и заканчивается в конце июля-начале августа. На это время приходится и пик солнечной активности, и день летнего солнцестояния.
По данным Узгидрометцентра, средняя температура воздуха в июле в Ташкенте составляет около +36°C, однако пиковые значения регулярно превышают +40°C. Так, в июле 2022 года в Нукусе была зафиксирована температура +45,6°C — один из абсолютных рекордов региона, а в июле 2021 года в Ташкенте столбик термометра достигал +43,8°C, что превысило температурный максимум последних десяти лет. В столице абсолютный рекорд был зафиксирован синоптиками 18 июля 1997 года — в этот день в сводках погоды было указано +44,6 градуса в тени.
Интересно, что есть и зимняя чилля, но только в иранской и таджикской традиции. Согласно народному календарю жителей Куляба, Каратегина, Дарваза, Памира и афганского Бадахшана, зимняя чилля начинается в день зимнего солнцестояния после ночи Ялдо — 22 декабря. Она делится на большую, которая длится сорок дней, и малую — двадцатидневную. Малая чилля начинается 30 января, когда отмечается еще один древний праздник — Сада, означающий, что до Навруза остается пятьдесят дней и пятьдесят ночей.
Тени, ткани и тайны выживания в +45
Чилля — это фактор городской среды, где все подчиняется солнцу. В это время меняется распорядок для — люди стараются закончить часть дел ранним утром, а все незавершенное перенести на поздний вечер. Днем жизнь замирает, словно кто-то поставил жизнь на паузу.
Особенно заметно, как жара диктует свой режим в жилых махаллях и старых районах, где жизнь течет в такт с тенью – люди просыпаются рано, работают до 11-12 часов, а возвращение к активности начинается только после 6 вечера.
В сухом континентальном климате Центральной Азии все вращается вокруг воды. Ташкент известен как город фонтанов — их здесь насчитывается больше шестидесяти, что делает столицу Узбекистана лидером по количеству фонтанов среди городов Центральной Азии. А в выходные все стремятся к Чарвакскому или Тюябугузскому водохранилищу, чтобы смыть с себя асфальтовый жар.
Каналы Ташкента когда-то действительно были своеобразным ответом на чиллю, ведь архитектура советского модернизма в Узбекистане интегрировала воду и тень в городскую среду в попытке адаптироваться к экстремальным условиям жаркого южного лета.
Облик жителей и их быта тоже порой диктуется жарой — светлая одежда и архитектура, а если взглянуть на дорогу, то по ней нескончаемым потоком несутся белые автомобили, среди которых лишь изредка мелькают машины других цветов. Во внутренних дворах люди встречают вечер, готовят на открытых кухнях, а на айване прячутся во время жары. В меню появляются холодные супы, вроде чалопа и гужи, а в арыках охлаждаются арбузы.
В этих мелочах — глубокая логика проживания жары не как стихийного бедствия, а как привычного и ожидаемого ритма, в котором летняя жизнь начинает звучать с наступлением первых моментов зноя. Все эти ритуалы и практики появились задолго до вентиляторов и кондиционеров, и даже сейчас они продолжают жить в тени старого двора, хрусте холодного арбуза и шепоте арыка за окном.
От Гафура Гуляма до SMM: чилля как культурный код
Чилля проникает не только в повседневную жизнь, но и в культуру. Гафур Гулям писал в своем стихотворении «Сад»:
Шаловливо обласкала
листья летняя чилла,
под котлами для варенья
пламя жаркое зажгла.
Чилля проникает и в маркетинг. В летний сезон становится больше рекламы кондиционеров, вентиляторов и переносных бассейнов, рестораны и кафе запускают летнее меню. Одним из самых показательных примеров того, что сорокадневный летний зной буквально вшит в культурный код народов Центральной Азии, является юмор. Городские издания выпускают карусели с мемами про чиллю, да и рядовые пользователи соцсетей не отстают.
Как долгая полярная ночь, как японское цую или «собачьи дни», чилля выполняет в Центральной Азии функцию культурного барометра: регулирует ритм, организует время, перезагружает восприятие. Жара – это неотъемлемая часть местной культуры, но сама чилля — не только про жару. Это период содержательной и осознанной жизни, уникальное региональное знание, которое передается из поколения в поколение, обогащается и развивается вместе с людьми. В сорокадневной знойной тишине заключена философия не выживания, но жизни, выносливости и трансформации.