Применение классической постколониальной теории к бывшим советским республикам не всегда объясняет все советские реалии. Во-первых, не вполне понятно, где пролегают границы ее применимости, какие из территорий можно считать колониями, а какие — нет. Во-вторых, есть довольно влиятельный постулат Александра Эткинда, по которому Россия на протяжении своей истории занималась колонизацией и самой себя, и условного Другого — примечательно, что им мог выступать как «инородец», так и русский крестьянин.
Чтобы разобраться в этих противоречиях, мы обратились к известному антропологу и историку Сергею Абашину. С разрешения автора мы публикуем сокращенную версию его эссе «Советское = колониальное (за и против)», которое было написано в 2016 году. Полный текст эссе вы можете прочитать здесь.
* * *
[...] Противоречивое отношение к советскому как колониальному во многом объясняется тем, что вопрос об имперской природе СССР являлся и по-прежнему является элементом политики. С самого начала существования советского государства его внешние и внутренние противники/критики использовали отсылку к колониальности как инструмент борьбы и делегитимации режима. Особенно эта риторика усилилась в 1970-80-е годы, когда геополитические противники, формально избавившись от собственных колоний, все чаще стали обращать внимание на советские окраины, в том числе «мусульманские регионы». В свою очередь в самом СССР прилагались самые разнообразные усилия, чтобы доказать неколониальный и даже антиколониальный характер страны и общества. Эта тема была популярна в 1920-е и начале 1930-х гг., когда для власти было важно провести разделение между досоветским как колониальным и советским как антиколониальным. Всплеск был и в 1950-е гг., когда на волне распада мировых империй антиколониальная риторика стала инструментом приобретения новых союзников в «холодной войне».
После распада СССР данный спор, как ни странно, не утих, а продолжился. Российские власти, которые по сути дела сами инициировали ликвидацию советского строя, тем не менее, решили выстраивать свою легитимность не на идее «нового государства», а на идее преемственности как от СССР, так и от Российской империи. С другой стороны, внешние критики постсоветского российского режима воспользовались прежними ярлыками «империи» и «колониализма», чтобы политизировать явные или мнимые расколы внутри российского общества и расколы между Россией и ее прежними сореспубликами. И хотя СССР исчез, а нынешняя Россия не имеет с ним ничего общего в своей идеологии, тема советскости остаётся сильно политически и эмоционально окрашенной.